Русский барометр Северного Кавказа

Панин А.Н. (panin@foconsult.ru), Белозеров В.С., Фурщик М.А., Приходько Р.А., Черкасов А.А., Махмудов Р.К., Клементьев Ю.В., Антипов С.О.
ФОК-ГИС (Москва), Северо-Кавказский федеральный университет (Ставрополь), НИЛ комплексного картографирования МГУ им. Ломоносова (Москва), Web: www.foconsult.ru, www.ncfu.ru

Russian Barometer of North Caucasus

Возможности современных геоинформационных технологий (ГИС) могут эффективно применяться при анализе и наглядном представлении информации о географии расселения, демографических и миграционных трендах на разных уровнях, в том числе региональном. В статье представлены некоторые результаты пространственно-временного анализа ситуации на Северном Кавказе, где одной из главных причин формирования социальной напряженности является сокращение русского населения. «Русские» муниципалитеты Северного Кавказа отличаются высокой скоростью нарастания негативных черт демографических и миграционных процессов, что может привести к значительному уменьшению ареала расселения русских в регионе.

Основания для применения социальной региональной ГИС

Роковым следствием и причиной многих современных проблем на Северном Кавказе является сокращение русского населения. Взгляд на данный процесс, как на недопустимый не должен быть расценен в качестве попытки показать незаменимость и превосходство одного народа над другими. Однако, спокойствие в этом многонациональном регионе может быть обеспечено только за счет стабильности самого многочисленного этноса. Поэтому русские – барометр социальной устойчивости Северного Кавказа.

Современное сокращение удельного веса русского населения – это еще и следствие заявленных, но так и не реализованных социально-экономических и инфраструктурных проектов в округе. Вслед за русскими, а это уже факт, отсюда, иногда значительно по количеству превосходя их, уверенно уезжают и северокавказские народы.

Почему русские покидают или планируют покидать Северный Кавказ? Поверхностный ответ на данный вопрос можно дать без особых усилий. А вот сформулировать универсальный способ остановки этого процесса для всего Кавказа вряд ли удастся. Необходимо, как минимум, задуматься о двух вещах. Во-первых, сам Северный Кавказ невероятно разный и требует различных подходов к его пониманию. Это и моноэтничные республики (Чеченская и Ингушская), и самый полиэтничный регион страны – Дагестан с десятками традиционных ареалов расселения народов, и, конечно, Ставрополье – регион, в котором структура и география расселения населения меняются с немыслимой скоростью. Причем точные масштабы этих изменений не могут зафиксировать ни органы государственной статистики, ни органы власти, ни даже силовые структуры.

Во-вторых, и это ключевая вещь, для того, чтобы понять истинную картину, надо уметь «играть масштабами», т.е. и спускаться на самые низовые территориальные уровни, и иметь информацию, позволяющую анализировать состояние социально-экономических и общественных процессов от уровня федерации до муниципального образования и отдельного населенного пункта.

В настоящее время работающей системы объективного выявления факторов этнического, демографического и миграционного развития территории Северного Кавказа не существует. В связи с этим у лиц, несущих ответственность за регион, так сложно и противоречиво формируется понимание и методология действенных управленческих решений. Тем временем, экономическое и социальное пространство Северного Кавказа продолжает сжиматься до уровня отдельных центров, а русские – уходить.

Для того чтобы процесс анализа этнических процессов был эффективным, необходимо использование и внедрение в исследовательскую и управленческую практику геоинформационных систем (ГИС). Именно ГИС позволят анализировать большие массивы пространственных данных об этнических процессах, определять ареалы расселения народов, оценивать миграционные потоки, географию конфликтов. Появляется возможность выявлять сложные закономерности, отслеживать этнические процессы в динамике и в пространстве, делать нетривиальные прогнозы.

Не случайно системы на базе ГИС (в нашем случае это платформа ArcGIS), в основе которых всегда лежит картографическая информация, все более широко используются в работе силовых структур, для предотвращения чрезвычайных ситуаций, решения экологических задач, оценки инвестиционного и социально-экономического потенциала территорий и т.д. Среди российских министерств и ведомств этот инструментарий активно используют МЧС, Минприроды, Минрегион, Минтранс, Росреестр и другие.

На протяжении последних десяти лет силами ученых МГУ им. Ломоносова и Северо-Кавказского федерального университета (СКФУ) разрабатывается комплексная Геоинформационная система «Этнодемографические и миграционные процессы в России». Ее целью является реализация комплексного мониторинга этнических, социально-демографических и миграционных процессов на разных территориальных уровнях (федеральный, окружной, региональный, муниципальный, поселенческий) для целей поддержки и принятия управленческих решений, направленных на регулирование и стабилизацию ситуации в сфере межэтнических, этнодемографических и миграционных процессов в Российской Федерации [1].

Разработанная ГИС позволяет решать следующие крупные задачи:

• определять долгосрочные тенденции по изменению этнической структуры населения на отдельных территориях, а также линий соприкосновения ареалов расселения этнических групп;
• выявлять территории, опасные с точки зрения возникновения межэтнической напряженности;
• выявлять связи между социально-экономическими факторами и проблемами этнического характера;
• оценивать влияние миграционных процессов на межэтническую напряженность на конкретных территориях.

В технологическом отношении, созданная ГИС представляет собой «барометр» самой чувствительной сферы не только Северного Кавказа, но и России в целом. В данном случае этот инструмент использовался для выявления расселенческих, социально-демографических и миграционных особенностей русских на Северном Кавказе и позволил не только сформулировать ключевые проблемы этноса, но и наметить варианты их решения.

Хроника измерений барометра (1959-2010 гг.)

Как показала перепись 2010 года, доля русских на территории Северо-Кавказского федерального округа действительно серьезно уменьшилась. Сегодня она составляет чуть более 30% против 55% в 1959г., в то время как абсолютные показатели изменились некардинально. Русских в СКФО по-прежнему около 3 миллионов. Кавказские этносы, напротив, серьезным образом приросли и в абсолютном, и в относительном выражении. Их совокупная доля теперь составляет более 60% в этнической структуре населения Северного Кавказа. На первый взгляд, ничего страшного не произошло, русских в округе не стало меньше, просто других этносов стало значительно больше. Действительно, некоторые народы показали настоящие чудеса роста. Так, чеченцы по численности увеличились почти в 7 раз, аварцы – в 4 раза, даргинцы – в 3 раза и т.д.

Однако при более детальном рассмотрении видно, что республики, входящие в состав СКФО, с 1959 года потеряли примерно половину всего русского населения (рис. 1). И в абсолютных, и относительных показателях это выглядит более чем драматично. В Чечне и Ингушетии численность русских уменьшилось в 12,5 раз, в Дагестане – в 2,5 раза, в Кабардино-Балкарии – в 2 раза [2].

Рис. 1. Доля русских в регионах Юга России

Образное представление об этом процессе дает расчет центра расселения русских (рис. 2), который за последние полвека сильно сместился на северо-запад: русское население как бы пятится в этом направлении, в сторону Краснодарского края и Ростовской области.

Рис. 2. Смещение центра расселения русских в СКФО, 1959-2010 гг.

В Ставропольском крае, самом «русском» регионе округа, где все еще сосредоточен основной ареал их расселения, половина городов и муниципальных районов не имеет и 80% русских, а в восточных районах доля оказывается куда ниже 50%: Нефтекумский район (без учета г. Нефтекумска) – 22%, Курский район – 48%. Ареал проживания русских сужается, территории, где русских более 85%, располагаются лишь в северо-западной части Ставропольского края: Новоалександровский, Труновский, Изобильненский и Красногвардейский районы – самые моноэтничные муниципалитеты округа (рис. 3).

Рис. 3. Доля русских в муниципалитетах Северного Кавказа, 2010 г.

Причины и факторы сокращения русского населения: масштаб округа и регионов

Первая группа причин – совокупность демографических и миграционных факторов. Дело в том, что репродуктивный потенциал у русского населения значительно ниже, чем у народов Кавказа. Подтвердить «на цифрах» это сложно, поскольку, как уже было отмечено, этнические аспекты демографических процессов перестали учитываться еще в 1990-е годы. Но анализ естественного движения в «русских» сельских территориях Северного Кавказа, там, где доля русских составляет более 80%, показывает, что даже меры государственной поддержки здесь так и не принесли результатов [3].

Русские на Северном Кавказе постарели гораздо больше, чем в других регионах России. Возрастная структура населения у русских трансформирована из-за прекратившегося положительного миграционного прироста в регион. Из «остальной» России больше не приезжают молодые учителя, врачи и инженеры, как было в советское время, а значительная часть местной молодежи видит свое будущее за пределами Кавказа.

Однако ошибочно полагать, что уезжают из региона только русские. Покидают Северный Кавказ и другие народы. Официальная цифра миграционного оттока из республик СКФО находится в районе 40-50 тыс. в год, но вот насколько она отражает действительность – большой вопрос.

Миграция в ряде случаев действительно имеет замещающий характер. Северокавказские народы сегодня активно меняют географию своего традиционного расселения в самом округе, осваивая новые территории, в первую очередь это крупные города и стабильные в экономическом отношении сельские районы.

Вторую группу образуют социально-экономические и инвестиционные факторы. Конечно, первая и вторая группа тесно связаны. Например, часто отток населения объясняется странными способами решения социально-экономических проблем. Выталкиванию населения способствуют как раз федеральные деньги, пришедшие в регион. Люди не видят перспектив у себя дома, покупают недвижимость, небольшие бизнесы, отправляют собственных детей на учебу за пределы своих субъектов и т.д.

Стратегия государства, ориентированная на выход Северного Кавказа из экономической депрессии, конечно правильная, но вопрос тактики и выбора инструментов решения остается открытым. Созданные институты развития – ОАО «Курорты Северного Кавказа» (КСК) и ОАО «Корпорация развития Северного Кавказа» (КРСК) – по-прежнему сфокусированы на поиске и реализации якорных проектов, хотя более чем очевидно, что мега-стройки (вроде Сочи или Саммита АТЭС) здесь имеют колоссальные риски. В настоящее время отмечается явный недоучет социальных факторов при реализации крупных инвестиционных проектов, многие из которых напоминают бомбы замедленного действия [5].

Безусловно, местное население и их бизнесы должны быть встроены в процесс формирования инвестиционных «ядер». Речь идет о локальных бизнесах внутри проектов: магазины, рестораны, прокаты и т.д. Без соблюдения этого условия социальная напряженность продолжит расти. Жители не без оснований опасаются, что будут отодвинуты крупными игроками на второй план.

На этапе планирования инвестиционных проектов должны четко выявляться и формулироваться интересы местного населения. Для них должны быть разработаны варианты участия. Причем ориентироваться необходимо не только на проживающих в условной 30-километровой зоне, но и гораздо дальше. Для населения таких территорий необходимы иные предложения, например, организация транспортных потоков в соответствии с маршрутами, создание локальных точек притяжения, производство экологических и традиционных продуктов питания, сувениров и т.д.

Еще одним важным условием оживления экономики является концентрация усилий федеральной и региональной власти на решении проблем у существующего бизнеса.

«Русский» Северный Кавказ: социально-демографический портрет муниципального района

Как уже было отмечено, русских территорий становится все меньше. Современный ареал расселения русских в СКФО – центральные и западные муниципалитеты Ставрополья. К этим территориям нет повышенного внимания со стороны СМИ, науки и общественности, что в целом легко объясняется отсутствием контртеррористических операций (КТО) и межэтнических конфликтов.

Однако, хотя эта часть Северо-Кавказского федерального округа и не требует тушения межэтнических и религиозных пожаров, но должна постоянно находиться в авангарде кавказской политики. Причина простая – де-факто это и есть «русский» Северный Кавказ. И вопросов к этим территориям, конечно, много. Например: Каковы тренды демографического развития «русских» муниципалитетов? Потеряет ли Россия окончательно Кавказ или сможет остановить русское бегство? Каковы истинные причины ухода русских? Что необходимо делать местной власти?

Вопрос эффективного развития муниципалитетов, образующих ареал доминирования русского населения, – это вопрос, в том числе, и стабильности на всем Северном Кавказе. От развития этих муниципалитетов, без преувеличения, в будущем будет зависеть социальный климат русских кавказцев.

Красногвардейский район Ставропольского края выбран в нашем исследовании в качестве типовой модели неслучайно. Это один из самых моноэтничных (92% русских) и одновременно развитых сельских муниципалитетов в СКФО (и возможно в стране). Серьезных проблем в сфере межэтнических отношений здесь не было никогда. Причина – доминирование русских не только в общей численности населения района, но и в важнейших сегментах государственного, муниципального управления и бизнеса.

Территориальная структура района характеризуется сложившейся равномерной сетью населенных пунктов, развитой транспортной инфраструктурой и правильной конфигурацией территории (рис. 4). Перечисленные факторы способствуют выстраиванию эффективной системы взаимосвязей внутри района, между его населенными пунктами.

Рис. 4. Сеть населенных пунктов и плотность населения в Красногвардейском муниципальном районе, 2012 г.

Ежегодно район собирает более 500 тыс. тонн зерна. По этому показателю он находится в первой десятке по стране. Как отдельный регион России, Красногвардейский район занял бы по этому показателю 38-е место, опередив Московскую область или житницу Дальнего Востока – Амурскую область (по 350 тыс. т). За последнее десятилетие район смог привлечь серьезные инвестиции в сельское хозяйство и оживить целые направления в растениеводстве и животноводстве.

Вместе с тем, район сталкивается с комплексом негативных особенностей хода демографических и миграционных процессов. Именно это обстоятельство заставляет говорить о начальных делениях барометра, показатели которого могут значительно ухудшиться применительно к другим территориям.

На протяжении последних двух десятилетий в районе фиксируется естественная убыль населения, и в последние годы ее масштабы только нарастают (рис. 5 – 7). Как это ни странно, но исключением не стали даже 2011 и 2012 годы (смертность ровно в два раза превышает рождаемость). И это тогда, когда, впервые за долгие десятилетия, беспрецедентные меры государственной поддержки реально способствовали естественному приросту населения в стране. Ежегодно за счет естественной убыли район теряет более 300 человек.

Рис. 5. Естественный прирост населения Красногвардейского района (%)

Рис. 6. Смертность населения в муниципальных образованиях Красногвардейского района (%), 2012 г.

Рис. 7. Половозрастной состав населения Красногвардейского района, % (красный цвет – женщины, синий – мужчины)

Причин несколько. Первая причина – моноэтничный состав населения и доминирование русских, демографическая активность которых значительно ниже, чем у других этносов, проживающих в крае, в частности, северокавказских и тюркских народов. С восточными полиэтничными территориями края показатели естественного прироста не идут ни в какое сравнение.

Вторая причина – нарастание смертности, причем уже три четверти населенных пунктов района имеют показатели этого процесса выше краевых и федеральных значений. Наблюдается рост смертей, связанных с распространением онкологических заболеваний и туберкулеза.

Третья причина – трансформация возрастной структуры населения. Район в прямом смысле «постарел». Доля пенсионеров составляет более 35%, что гораздо выше среднекраевых и среднероссийских значений, а удельный вес детей равен всего 14%, что ниже, чем в среднем по России и по краю. Это способствует увеличению темпов сокращения населения, поэтому начиная с 2015г. естественная убыль в районе может вырасти на 35-50%.

Есть, и четвертая причина. Ее можно назвать завышенными ожиданиями. Фактическая численность населения оказывается существенно меньше заявленной в текущем статистическом учете и Переписи населения. По оценкам, эта разница составляет до 25% и, конечно же, относится к молодому населению, прописанному, но де-факто не проживающему в районе. А если нет стольких молодых людей, то от кого ждать появления новорожденных?

Миграционные тренды Красногвардейского района на протяжении долгого времени были вполне типичны для сельской России. Интенсивный отток населения в города во второй половине XX века уверенно перекрывал положительный естественный прирост, и в результате численность жителей района в период с 1959 по 1989 гг. практически не изменилась.

В 1990-х гг. численность населения Красногвардейского района начала расти за счет мигрантов из республик Северного Кавказа, стран Закавказья, Средней Азии и Украины. Миграция в этот период носила стрессовый характер. Далеко не все прибывшие в район смогли адаптироваться к новым условиям. Во-первых, сельский уклад жизни оказался неприемлемым для многих мигрантов из городов. Во-вторых, не все смогли найти здесь работу. В-третьих, многие мигранты чувствовали на себе напряженное отношение коренного населения. В конце 1990-х положительный миграционный прирост стал резко снижаться и на протяжении последних 12 лет является отрицательным.

Современнее миграционные тренды выражаются в том числе и в том, что внутри самого района происходит существенное перераспределение населения. Миграционный вектор у рядовых поселений направлен: а) в центры муниципальных образований, б) в районный центр, в) за пределы района. Эти населенные пункты наиболее активно теряют свое население и требуют не только первоочередных мер по оживлению экономики и формированию занятости в них, но и качественного улучшения транспортной доступности. Как ни странно, именно эта группа поселений оказывается привлекательной для мигрантов из республик Северного Кавказа, поскольку с оттоком местного населения высвобождаются растениеводческие и животноводческие ниши.

Центры муниципальных образований не являются исключением и тоже активно отдают свое население, но при этом выполняют роль своеобразных буферных зон для мигрантов из рядовых поселений. Порядка 5% миграционного оттока ориентированы на ближайший к району город Новоалександровск.

Районный центр остается самым привлекательным местом жительства для многих групп внутрирайонных мигрантов. Ежедневно он принимает порядка тысячи маятниковых мигрантов, а также людей, желающих получить услуги: от разнообразных покупок до посещения больницы, банка, центра занятости, администрации и т.д. Именно поэтому сам районный центр пока не чувствует демографического спада. Его привлекательность среди жителей района действительно высокая. Индикатором могут служить не падающие на протяжении нескольких лет цены на жилье. В целом, это конечно иллюзия, поскольку демографический ресурс районных поселений практически на исходе и лимит может составлять не более 3 лет.

Более половины миграционного оттока из района берет на себя краевая столица. Ставрополь – крупный вузовский центр, поэтому значительную часть мигрантов составляют молодые люди в возрасте 18-30 лет. Еще одна группа покидающих район – люди в возрасте 30-40 лет, которые разочаровались в перспективах карьерного роста или развития собственного бизнеса в селе и накопили определенные средства для переезда в город (рис. 8).

Рис. 8. Миграция населения в Красногвардейском муниципальном районе

Близость Ростова-на-Дону и Краснодара делает миграцию более перспективной жизненной стратегией активной части населения. Уезжают также в Москву и в Санкт-Петербург. Причем с появлением ЕГЭ значительная доля родителей района ориентирует своих детей на обучение именно в столичных вузах.

Негативная динамика демографических и миграционных процессов последних десяти лет закономерно должна была отрицательно отразиться на численности населения, но этого по загадочным обстоятельствам не произошло. Перепись 2010 года не зафиксировала уменьшения численности населения и показала отметку в 41 тыс. чел. В советское время приписки во время переписей населения и текущего учета также имели место, но вот масштабы сегодняшних завышений – это прямой результат действия принципа подушевого бюджетирования района. Вряд ли реальная численность района сегодня превышает 35 тыс. человек.

Куда печальнее тренды и возможные сценарии дальнейшего развития ситуации. По самому оптимистическому прогнозу численность населения Красногвардейского района через 10 лет сократится на 4,5 тысячи человек и составит примерно 30,5 тысяч, по среднему – уменьшится на 11 тысяч, по пессимистическому – на 16,5 тысяч. Некоторые поселения с численностью населения 500 и менее человек окажутся под угрозой исчезновения.

Последствия вполне очевидны. Если ничего не предпринимать, то такая ситуация приведет к резкому спаду социально-экономической активности и дезадаптации населения, значительному сокращению объема социальных услуг, укрупнению сети лечебных и общеобразовательных учреждений. Возникнет реальная угроза тотальной маргинализации сельских территорий.

Человека забыли… (Н.Н. Баранский, известнейший отечественный эконом-географ)

Встают закономерные вопросы: в чем основные причины происходящего, и что собственно надлежит делать? Конечно, можно сразу сослаться на общероссийские и даже мировые тренды сокращения численности сельского населения. Принято считать, что это закономерный процесс. Новые технологии ведения сельского хозяйства высвобождают рабочие места. Столько людей, сколько нужно было раньше, сегодня крупным сельскохозяйственным производителям не требуется. Можно вместо 20 тыс. спокойно обойтись 2 тыс. трудоспособного населения. Но так рассуждать довольно опасно.

Во-первых, этим людям де-факто ехать некуда. Северо-Кавказские города ни с экономической, ни с градостроительной точки зрения пока не готовы к приему такого количества мигрантов (эта причина больше, чем социальная, она – экономическая и даже политическая). А во-вторых, проблемы Северного Кавказа вряд ли удастся решить без создания мощных агроцентров с развитой диверсифицированной экономикой. И где же их начинать создавать, если не в относительно спокойных территориях региона?

А в целом, предотвратить такой во всех смыслах грустный финал возможно, если понять и решить три крупные проблемы, характерные для типичных «русских» муниципалитетов:

1. Крупные инвестиционные проекты кардинально ничего не меняют. Население не интегрируется вокруг них, а сами предприятия не встраиваются в районную экономику. Формирование рабочих мест – это очень важный фактор прихода крупного бизнеса, но явно недостаточный. Напряженность местного населения от их присутствия только усиливается. Механизм прихода крупного бизнеса прост. Прежде чем входить в район игроки пытаются вертикально и горизонтально договориться с региональной и местной властью. У них другого выбора просто нет, это залог стабильности и защищенности инвестиций. Соответственно, носители ключевых компетенций в органах власти меняться не должны, иначе кто выступит гарантом? Местные элиты, в первую очередь – власть, активно включаются в деятельность бизнеса. Власть постепенно начинает выполнять не свои прямые обязанности, связанные с управлением территорией муниципалитета, а занимается развитием конкретного бизнеса.
2. Власть на местах часто и есть бизнес. Конечно, такой факт характерен для большей части страны, но для муниципалитетов, подверженных активным этническим факторам развития, он является опасным вдвойне.
3. Поскольку крупный бизнес оказывается закрытым, а малый и средний бизнес не имеет достаточных ресурсов, деловая активность в муниципалитете не формируется. Малый бизнес сильно разобщен и фокусируется, в основном, на оказании услуг населению. Большинство предпринимателей на муниципальном уровне не удовлетворены текущим состоянием своих бизнесов. Многие из них связывают сокращение своих доходов с ростом конкуренции и сокращением численности населения. Для многих проблемой является заниженный, по их мнению, социальный статус и недостаточное внимание к их проблемам со стороны местной власти. Как правило, касты не перемешиваются. Примеров прихода во власть успешных районных бизнесменов крайне мало.
4. Эта причина частично вытекает из двух предыдущих и связана с остановкой социальных лифтов. Выражается ситуация в том, что молодые люди не имеют возможности построения амбициозных жизненных стратегий в селе. В бизнесе и в органах местного самоуправления районного масштаба реализоваться слишком непросто. Все занято! Действующие управленцы в своей массе прошли советскую школу. Они оказались на районных управленческих должностях 20, 30 а то и 40 лет назад. Тогда, разумеется, лифты работали. И возможно это – одна из главных причин.

Возможно ли «удержать» русских на Северном Кавказе?

На этот вопрос должно быть, как минимум, два ответа. Один – для территорий северокавказских республик, второй – для Ставропольского края. В первом случае русских необходимо возвращать, что однозначно сложнее, а во втором – удерживать, пока еще не поздно. И возвращение, и удержание напрямую зависит от экономического развития территории (рис. 9). Важно понимать и другое. Вернуть (удержать) русских – автоматически означает сократить объемы миграционного оттока кавказских народов.

Рис. 9. «Якорные» инвестиционные проекты Северного Кавказа: потенциал и риски на пути к развитию

Видятся следующие меры:

1. Создание Государственной целевой программы «Полиэтничные территории России», ориентированной не только на гармонизацию межэтнических отношений в сложных регионах страны, но и, отдельно, на создание экономических, финансовых и правовых инструментов устойчивого развития русских районов Северного Кавказа.
2. Необходимо как можно скорее разработать и внедрить в практику работы органов и государственной, и муниципальной власти систему объективной оценки состояния этнодемографических, миграционных и социально-экономических процессов. Такая система должна базироваться, с одной стороны, на правдивой и регулярно обновляемой базе данных, с другой – на использовании геоинформационных технологий и методов прогнозирования. Именно такой подход позволит обеспечить раннее предупреждение формирования зон напряженности и подготовку практических рекомендаций, исходя из особенностей конкретной территории региона, района, населенного пункта.
3. На уровне муниципального образования предстоит отформатировать существующие правила игры с последующим переходом на более открытую систему управления с работающими социальными и профессиональными лифтами и т.д. Процесс явно будет болезненным, поскольку потребует жесткой ротации кадров. Скорее всего, на «русских» районах будет легче отработать эффективную модель муниципального развития и продемонстрировать ее результаты. А соседство (географическая близость) с полиэтничными муниципалитетами позволит быстро тиражировать позитивный опыт на всю территорию Северного Кавказа.
4. Так же на уровне муниципалитета требуется система отслеживания, участия и принятия собственных (реалистичных) программ поддержки малого и среднего бизнеса (нужны не только абстрактные на региональном уровне, но и более конкретные – на районном).
5. Поиск новых точек роста, способных диверсифицировать районные экономики и интегрировать в них местный бизнес: сельхоз переработка, экофермы, автокластеры и т.д.

Можно с уверенностью сказать о том, что, во многом, успешность типовых «русских» районов начнет снова привлекать русских на Северный Кавказ. Кстати, теплый южный климат сыграет не последнюю роль. За счет цепной реакции и общих экономических и социальных связей будет расти миграционная привлекательность и в соседних районах и в районах традиционного проживания кавказских народов.

Все эти социально-демографические, экономические и политические тренды и тенденции, а также общую ситуацию на региональном и местных уровнях позволяют четко отслеживать и прогнозировать мощные средства пространственного анализа и картографического отображения, которые предоставляет технология геоинформационных систем.

Литература

1. Панин А.Н. Фурщик М.А. ГИС для стратегического управления полиэтничными территориями: потенциал, возможности, перспективы//ArcRewiew Выпуск 2 (57) 2011
2. Белозеров В.С., Панин А.Н., Чихични В.В. Этнический атлас населения Ставропольского края/ Изд-во Ставропольского государственного университета, 2008. – 2008 с.
3. Белозеров В.С., Эшроков В.М., Геоинформационный мониторинг этнодемографических, миграционных процессов и сети поселений// Вестник Южного научного центра РАН, 2009. – Т.5. – С.96 – 104
4. Панин А.Н. Куда движутся народы, или особенности применения центрографического метода для анализа расселения полиэтничного региона//Люди и карты: географические аспекты исследования населения: сборник статей / сост.: П.М. Полян, П.П. Турун. – Ставрополь: Изд. СГУ, 2012. – с. 57-60
5. Соколов Д. Этническое масло в огонь конфликтов// http://www.vedomosti.ru/opinion/news/ 12785641/maslo_v_ogon